В пору солнцеворота лес затихает рано. Еще при солнце перестают стучать дятлы и засыпают синицы. Замирают осины, и только у их подножия раздаются шорохи. Постепенно зелень листьев и травы, краснота нагретых сосновых стволов и другие дневные краски становятся неразличимыми.

Только раскрывшаяся дрема да березы белеют в потемках. Зажигаются на восточной стороне неба звезды, а рядом с тропинкой — фонарики светлячков. Над болотцем, словно дым от костра, не касаясь осоковых кочек, повисает негустой туман.

И в те мгновения, когда вот-вот исчезнет граница между зубчатой стеной леса и потемневшим небом, то ли из болотного туманчика, то ли из густеющего мрака неожиданно возникает черный силуэт беззвучно летящей птицы с острыми крыльями и узким длинным хвостом, имеющими по белому пятну на концах.

Полет черной птицы необыкновенно изящен. Ударив крылом о крыло, будто хлопнув в ладоши, и сделав красивый вираж, она опускается на нижнюю ветку крайней сосны и сливается с ней. Через мгновение оттуда раздается негромкая, но отчетливо слышная на всей поляне рокочущая трель. Это даже не трель, а какое-то переливчатое мурлыканье, лягушачье урчание. На одном выдохе оно тянется двадцать, тридцать секунд, минуту, полторы…

Мгновенная пауза — и новая трель, продолжительнее первой, которая опять обрывается внезапно, как началась. Потом следует третья и почти без передышки — четвертая. Так исполняет свою сумеречную песню таинственная птица козодой.

Июньские сумерки — долгие, но вот наконец они переходят в темную ночь. А козодой не собирается умолкать, словно ждал он вечера не для того, чтобы скорее начать охоту, утолить свой голод, накормить птенцов, а для того, чтобы убаюкать лесные чащи своим негромким журчанием.

Постепенно к его трели присоединяются все новые. Хлопают в темноте птичьи крылья, то один, то другой козодой коротко взвизгивает, как довольный поросенок, и со всех сторон несется одинаковое урчание, сливаясь в сплошной рокот хорошо отлаженного механизма, работающего без перебоев. К нему быстро привыкаешь и вскоре перестаешь замечать, как не замечаешь лесную тишину, и поэтому непременно пропустишь миг окончания вечернего концерта.