Среди птиц, которые давно оценили выгоду проводить зиму возле человека, одной из первых была синица. И одной из первых именно ей предложил человек бескорыстную помощь: лишь бы до весны дожила, а там пусть занимается чем угодно. Хотя хочется, чтобы и на лето осталась рядом парочка, потому что дела синичьи заслуживают благодарности: мы многим обязаны этой птице как защитнику леса и сада, а не только как первому предвесеннему певцу.

Знакомым стал синичий голос, которым птица словно собственное название повторяет без конца и без счета: «си-ни-ца, синь-птица, си-ни-ца…» Это ее сигнальная песня, потому что у большой синицы песенка, которую она изредка поет для себя,— негромкое, неторопливое щебетание.

Не совсем лишена синица дара пересмешничества, только использует его весьма и весьма редко. Однажды возле усадьбы Воронежского заповедника встретилась нам стайка синиц. Я ради таких встреч всегда ношу семечки в карманах. Посыпал я им на пенек и прошел мимо, но только первые взяли по семечку, как раздался крик рассерженного поползня.

Но на пенек спрыгнул с дерева не поползень, а такая же синица, которая не торопясь выбрала лучшее семечко и, еще раз крикнув чужим голосом, уступила место другим. У нее и по-синичьи получалось неплохо, но, чтобы отогнать своих от корма, она снова подавала команду, как поползень. И ухватки у нее тоже были как у поползня. Создалось впечатление, что родилась она и выросла в дупле у поползней, а не у собственных родителей.

Другие птицы из этой стайки то и дело ссорились друг с другом, но этой никто и не думал прекословить. А после того как синицы стали жить в городе, не раз слышал я от них перед концом зимы воробьиное чимканье, но только исполняемое по-синичьи.

Как звонкие колокольчики, звучат синичьи голоса. И чем больше возвращает день светлого времени, чем ярче еще невысокое солнце, тем все дольше, все увереннее, в полный голос поют большие синицы, вселяя уверенность в то, что не обрести уже зиме прежней власти.