Наша очередная попытка подняться по течению реки кончилась легкой аварией, мы, как всегда, чинили мотор, пристав к берегу, и тут неожиданно из-за поворота показались несколько молодых, размером с крякву, но уже хорошо различимых сухоносов: шея становилась у них двуцветной и клюв по форме напоминал клюв взрослых гусей — длинный и вытянутый, «сухой».

Птенцы, которые плыли первыми, увидели лодку, замешкались, повернули было назад, но на них напирали остальные. И вот гусята решились и поплыли вниз мимо нас к озеру. Птенцов было много — около шестидесяти, наверняка объединенные выводки. По нашим подсчетам, около 12 выводков, так как в кладке сухоноса бывает 5—6 белых яиц.
А где же взрослые птицы? Наверное, облетели стороной этот поворот и дожидаются гусят за очередным кривуном? Хотя нет. Вереницу птенцов замыкала плывущая гусыня.

Как только она показалась из-за поворота и увидела нас, тело ее стало быстро погружаться. На поверхности воды осталась только голова, торчавшая как перископ подводной лодки. В таком виде она и проплыла мимо. К этому времени мы вспомнили, что надо помимо учета гусят окольцевать хоть несколько штук. Поэтому мы оттолкнулись от берега и попытались догнать их на веслах. Гусята знали, что им делать в таких случаях. Они разом замахали куцыми крылышками и лихо побежали по воде. Увы, на веслах мы сильно уступали им в скорости.

Пробежавшись по воде, птенцы разделились на несколько групп. Одни продолжали шумно удирать по речной глади, другие начали нырять, а третьи вылезли на берег и решили уйти от опасности пешком. Мы подумали, что вряд ли сможем конкурировать в скорости с птенцами на воде, а вот на суше сможем с ними потягаться. Поэтому направили лодку к тому месту, где молодые сухоносы провели высадку десанта. Однако операция по поимке птенцов на суше не удалась — уж больно быстро они бегают.

Так что через полчаса усиленных поисков на совершенно ровной полянке нам удалось случайно обнаружить единственного гусенка, который был тут же окольцован и отпущен. Дело с кольцеванием откладывалось на неопределенное время. Мы, несколько удрученные, вернулись в небольшой домик на берегу озера и принялись чинить мотор.

На следующее утро, успешно проведя ремонт, поехали на речку проведать гусят. Птенцы заметили нас и попытались удрать вплавь. Но теперь мы их легко нагоняли — у птенцов не было времени выбраться на берег и уплыть от нас они не могли. Когда лодка приближалась, гусята дружно ныряли. Под водой они разворачивались и плыли навстречу лодке. В чистой воде было видно, как птенцы, окруженные серебряным слоем воздуха, который как бы прилипал к перьям, торопливо гребли лапками, вытянувшись вперед. Весь табунок всплыл за кормой.

Мы развернулись и сделали еще один заход. Эффект тот же — они проныривали под днищем лодки. Я достал из кубрика небольшую сеточку и при третьем заходе, как только мы приблизились к ныряющим перед лодкой гусятам, бросил ее в воду. Опыт удался: в сетку попалось два гусенка. Еше несколько заходов, и мы окольцевали всю стайку — 9 птенцов.

Надо сказать, что это был единственный день, когда мы окольцевали сразу так много птенцов. Мотор снова сломался, и, пока его чинили, большинство выводков уже спустились в озеро, где их никто не тревожил.