Майским утром мы свернули в Ольджикан — протоку, которая соединяла дальневосточную реку Амгунь с озером Чукчагир.

По прямой до озера было километров сорок. Петли протоки удлиняли эту дорогу в 5 раз. Лодки под «Вихрями» проходили этот путь за несколько часов, мы же на нашей тихоходной лодке шли трое суток. И каждый день (да что там каждый день, каждый поворот) дарил нам что-то новое.

Во время отплытия светило уже по-летнему жаркое солнце. На другой день поднялась настоящая зимняя метель. Мы страшно мерзли, но плыли дальше. Все вокруг было розово-белым — снег упал на поляны цветущего багульника. Кроншнепы стонали над заснеженными марями. Еще бы, они уже выбирали места для гнездовий, и вдруг снова наступила зима. Лишь турухтаны продолжали свои беззвучные турниры на заснеженных кочках.

Но майское солнце взяло свое: снег растаял, а мы все двигались по немыслимым водным зигзагам. Поднятый нами лось пытался скрыться, уходя по берегу или переплывая протоку. Но Ольджикан петлял столь причудливым образом, что лось все время оказывался у нас на пути и из-за очередного поворота на него медленно, как баржа, выползала, грохоча слабосильным мотором, наша лодка. Наконец зверь вымотался и, смирившись с судьбой, застыл на берегу, с усталой покорностью наблюдая, как мы, следуя прихотливым изгибам протоки, то приближаясь, то удаляясь, несколько раз проплыли мимо и в конце концов исчезли в бескрайних марях.

Близился следующий поворот. До него метров двести. Лодка плавно меняет курс. И в это время с берега взлетает большая темная птица. «Гусь», — кричит мне мой товарищ. Гусь неожиданно поворачивается к нам боком, и теперь хорошо видны длинные, вовсе не гусиные ноги. Перед нами одна из загадочных и редких птиц — черный журавль, или журавль-монах. Это один из самых мелких журавлей нашей страны. Вопреки названию, вся птица не черная, а темно-серая, а шея и часть головы ее белые. Неоперенные части головы черные, за исключением красного пятна на темени.