Мой товарищ сначала ни в какую не соглашался. Я все же уговорил его попробовать. Когда журавля поставили в эту сумку, сердце дрогнуло. Явно не влезет. Птица стояла так же невозмутимо, головой почти доставая до моего плеча. Я надавил ей на спину. Она села. Товарищ помог. Журавль сложился еще раз. Туловище птицы с трудом поместилось в сумке. Голова и шея торчали наружу.

Сейчас со стороны могло показаться, что два неудавшихся факира пытаются укротить огромную змею. Наконец, как складной метр, уложили шею, сверху аккуратно поместили голову. Мы вздохнули и защелкнули замок. Всё, уместился. Испытание закончилось, и мы вытащили птицу.

Однако была еще одна трудность. При входе в самолет нас могут проверить… Остаток ночи мы обсуждали детали операции. Журавль стоял рядом, ел у нас из рук хлеб и слушал.

И вот долгожданная посадка. Крупные вещи сданы в багаж. Идет досмотр ручной клади. Движется очередь. Все ближе и ближе женщина-контролер. Наконец-то она увидела меня! Как говорили вчерашние милиционеры, у меня была, мягко выражаясь, колоритная внешность. А сейчас, плюс к этому, на шее висело два наших ружья в чехлах. Увидев такого опасного человека, контролер, не проверяя, пропустила группу людей, среди которых оказался мой товарищ с саквояжем, и вплотную занялась мною, ружьями и документами. Все прошло по плану. Все бумаги на ружья в порядке, журавль в саквояже, а все мы — в самолете.

Как только взлетели, выпустили птицу из плена. Перелет Хабаровск— Москва беспосадочный, на полпути не высадят. Журавль спокойно стоял у стены, возле иллюминатора, чтобы он не бросался в глаза, мы для маскировки прикрыли его газетой. Но удивительно! Никто на птицу не обращал внимания. Стюардесса разносила минеральную воду и горячие завтраки, проходя мимо нее; пассажиры тоже безучастно смотрели на огромную фигуру, неуклюже возвышавшуюся в салоне.

Мы ждали вопросов, возмущений, советов, но не равнодушия. Мой товарищ не выдержал. Он обратился к ближайшему соседу и попытался рассказать ему об этой интересной и очень редкой птице, таких в мире осталось очень мало. Сосед безразлично посмотрел на моего коллегу и на редкий вид, зевнул и уткнулся в журнал.

Мой товарищ помолчал, хмыкнул и снял со спины журавля газетку. Налил в свою видавшие виды алюминиевую кружку воды, отломил кусок хлеба и протянул птице. Журавль взял хлеб, обмакнул его в воду, съел и вопросительно посмотрел на нас. Мы поняли и дали еще кусок.

Так случилось, что нашего журавля я увидел только через полгода. В Московском зоопарке птица перелиняла. Если раньше она была просто серой и довольно грязной, то сейчас она приобрела благородный серебристый цвет. Задняя часть шеи стала снежно-белой, а шапочка — темно-вишневого цвета. О том, что это та же самая птица, напоминало лишь сломанное надклювье.