27 Apr 2010 Варакушка

На малых реках Русской равнины полая вода светлеет быстро. Как на хороших фильтрах, оседают муть и мелкий сплавной мусор в щетке прошлогодних тростников и зарослях рогоза, в густых ивняках и ольховой поросли, на траве затопленных лугов. Ночами, когда в невероятно черной бездне мигают яркие звезды, вода кажется особенно чистой.

Чуть слышно журчит она у подножий ольховых стволов, икают в ней остромордые лягушки, словно добрые водяные, кряхтят на мелководье чесночницы, стонут жерлянки, и кто-то таинственный молча плещется в невидимом русле. Внезапно, заглушая эти монотонные звуки, раздается с реки торопливое и громкое пиликанье сверчка, следом — крик перепела, потом звенит с того же места синица, зовет своих чиж, и опять пиликает сверчок.

Но ранней весной молчат сверчки, не живут на разливах перепела, не поют ночами чижи и синицы. Кто же повторяет их голоса и чьи-то еще в разных сочетаниях до утренней зари?
Вставшее солнце, прибрав с реки легонький туманчик, осветило на пушистом прутике пепельной ивы ночного певца — рыжехвостого, синегорлого и светлобрового пересмешника. Свет нового дня и дневные звуки не заставили его петь тише и не убавили задора.

Пела птица на ветке, взлетала с песней свечой вверх и, опускаясь на камышинку, продолжала снова песню без конца и без начала. Угадывалось, что прилетела она сюда ночью, как прилетают перед маем соловьи, и что останется здесь жить, потому что так поют только те, кто вернулся на родину. Не отдохнув с дороги, не дожидаясь даже рассвета, запела веселая весенняя птица варакушка, жительница пойменных лугов и берегов степных озер, ближайшая родня нашего соловья.

Коль варакушка — родня соловья, то и сравнивать ее больше не с кем. Телосложением птицы похожи друг на друга, но соловей крупнее, массивнее. Трудно сказать, есть ли кто-нибудь из птиц изящнее варакушки. Даже во время летней линьки, когда в ее наряде не хватает чуть ли не половины перьев, а в хвосте остается всего одно-два перышка, она не теряет элегантности: ладная, подтянутая, тонконогая, уверенная в движениях.

Соловьиная пара и в брачную пору одинакова до перышка в своем скромном, без украшений, наряде. У варакушек при одинаковом рисунке оперения платье самки будто недокрашено: на ее горле нет той ультрамариновой синевы, которую имеет самец. Но у обоих десять из двенадцати перьев хвоста великолепного рыжего цвета с почти черными концами. Эта рыжина, как опознавательный знак варакушек, появляется у птенцов уже на первой неделе жизни. У пестроперых слетков хвосты двухцветные, как у взрослых птиц.

У самца на ярко-синем горле — чисто-белое или кирпично-красное пятнышко, «звезда». Различимо оно и у самки. В Придонье на одной и той же речке можно встретить варакушек с красной, белой «звездой» или без «звезды». Все эти птицы не только одного вида, но и одного подвида. Однако пары обычно составляются из птиц со «звездой» одинакового цвета. Я много лет не встречал ни на Дону, ни на других реках смешанных пар, хотя изредка попадались птицы, у которых на белой «звезде» был легкий, но явный красноватый мазочек.

И лишь однажды на усманском лугу посчастливилось наблюдать за семьей, в которой самец был с красной «звездой», а самка — с белой. И возможно, кроме различий в окраске нескольких перышек, есть еще что-то, отличающее птиц с разным цветом «звезды» – то ли в поведении, то ли в голосе.

Pages: 1 2 3 4