Надо сказать, что все касатки знают и ненавидят своего первого врага — кошку, отличая ее от безопасной для себя и птенцов собаки. Но на коротконогого щенка набрасываются иногда с той же яростью, что и на кошку, стараясь отогнать его, ничего не понимающего, подальше. И атака нередко оказывает действие: поджав хвостик, щенок убегает.
Любая из наших ласточек — касатка, воронок, береговушка — относится к чужим детям как к родным, окажись они в ее гнезде. Главное, чтобы возраст своих и чужих совпадал. Не раз выпавших из гнезда птенцов городских ласточек сажали в гнезда других пар, и за дальнейшую судьбу их можно было не беспокоиться. У касаток чувство материнства, наверное, сильнее, чем у других.
Однажды отвалилось из-под навеса на перроне вокзала гнездо воронка с тремя птенцами. Подобрали их, а посадить некуда, и кто-то взял всех в электричку и за тридцать километров от города посадил в гнездо касаток, у которых подрастали трое своих желторотиков. И как будто они все вместе и родились под одной крышей. Так и сидели до вылета: справа трое белогорлых воронков, слева три рыжегорлые касаточки.
Молодые воронки запомнили тот лесной поселок, и на следующую весну двое из них вернулись ко второму дому. И даже начали было гнездо тут строить, но что-то не заладилось у них, и через несколько дней улетели. Наверное, в город.
Касатка — редкостная певунья. С первого дня и до отлета, и не от зари до зари, а от темна до темна щебечут касатки. В конце ночи, когда еще не погасли звезды, первыми зажурчат ласточки на старой осине, где любят ночевать уже много лет подряд. Ни листком не шевельнет сонное дерево, пока чистят, поправляют перо и переговариваются вполголоса птицы, а потом, будто разбуженное ими, легкой дрожью стряхнет дремоту и само разбудит воробьев.
Ее песня, если сравнить с песнями других ласточек, и самая приятная, и самая звучная. И вот почему: береговушки могут чуть не вплотную друг к другу выкопать столько норок, сколько хватит места на обрыве; гнезда воронков тоже десятками лепятся рядом. Тут песня как территориальный сигнал не нужна. Касатки тоже любят общество, но не в гнездовое время. Они всегда подыщут свободное место и никогда не будут ютиться друг возле друга.
То же самое с песней у наших дроздов: рябинник, живущий колониями, больше орет в скандальных тонах, а песня его совсем неблагозвучна, зато отшельники — певчий и черный — лучшие певцы весеннего леса.
Касатки — строители отменные и никогда не будут выводить птенцов дважды в одном гнезде, а быстро и споро всякий раз строят новое. Старое тоже не пропадет без пользы: серая мухоловка, устелив его свежей выстилкой, может вывести в нем своих птенцов. А вот воробей не соблазнится им — крыши-то у касаткиного гнезда не бывает, открыто оно сверху.