Сорвав белый цветок птицемлечника, он начал подбрасывать его вверх, грациозно размахивая крыльями и приседая. Но и это не помогло ему пропустить очередь в насиживании, и через некоторое время он занял-таки свое место ни гнезде.

Журавль раз или два в день летал за четыре километра покормиться на посевах ячменя. Я часто его видела на одном и том же поле. О том, что он там собирал, можно было судить по помету возле гнезда, который сначала состоял из шелухи ячменных зерен, а позже из остатков зелени злаков.
29 мая в одном из журавлиных яиц появились трещинки. Птенец начал пробиваться наружу. 30 мая в скорлупе образовалась дырочка размером с копейку. Из нее раздавался громкий писк. По второму яйцу тоже пошли мелкие трещинки, и шума оттуда слышалось не меньше.

Родители вели себя так, как будто ничего не произошло. Только сидящая на гнезде птица время от времени трогала клювом края дырочки в скорлупе и следила за тем, чтобы отверстие было постоянно наверху. Взрослые не помогали детям пробивать толстую скорлупу. 31 мая в семь часов утра в гнезде сидел появившийся ночью, уже обсохший журавленок. Маленькое тельце покрывал серый шелковистый пух, выделялась только светло-рыжая головка.

Птенец пока оставался совершенно беспомощным. Совсем непохожие на журавлиные, короткие, грубые, как бы неотесанные ноги скорее напоминали гусиные и едва держали тельце. При ходьбе малыш спотыкался и наступал себе на пальцы. На втором яйце по-прежнему были только трещины.

Через два дня с помощью бинокля удалось определить, что журавлиное семейство вместе со вторым вылупившимся птенцом находится у гнезда. Когда же я, не прячась, подошла поближе, то не нашла на месте ни журавлей, ни птенцов, ни даже скорлупок от яиц. Однако вскоре послышались два пронзительных и протяжных, несколько напоминающих сурчиные, голоса.

Ориентируясь по этому писку, я обнаружила одного пуховичка в тридцати метрах от гнезда, а второго в пяти. Старший журавленок, которому было два дня от роду, уже хорошо ходил и даже бегал, но человека не боялся. Он рассматривал меня с интересом, вероятно, принимая за незнакомого журавля — ведь я тоже двуногое существо.
Удивительно, что родители, несмотря на то, что птенцы стали такими бойкими и подвижными, оставались прочно привязаны к месту, где было гнездо.

Если журавлей никто не тревожит, а рядом есть вода, они могут долго жить на своем участке, возможно, до тех пор, пока птенцы не научатся летать. Мне так хотелось, чтобы подольше не высыхала лужа, из которой они пили. Все края ее были утоптаны их ногами. А влага с каждым днем убывала… Жара в июне стояла редкая для Северного Казахстана. Трава желтела и сохла, не успев подняться.

9 июня я не нашла своих журавлей. Скудный источник, который их поддерживал до сих пор, окончательно высох. Надежные водопои в такую пору сохраняются только во владениях людей. Птицам ничего не оставалось, как идти к месту стоянки овец – котловану с водой, расположенному в четырех километрах от гнезда. Теперь близость людей была им не так страшна, как во время кладки. Журавлята заметно подросли, стали быстро бегать. Ни овцы, ни лошади не могли их нечаянно растоптать.

И все таки журавли не напрасно старались держаться как можно дальше от людей. Переселение к котловану не принесло им счастья. Через несколько дней дети чабана нашли труп журавля на берегу маленького ручейка, снабжающего пруд водой. Это была самка. Рядом с лежащей на земле птицей ходил одинокий самец. Журавлята исчезли. Что сталось с ними и почему погибла их мать, выяснить не удалось.