Tpудно представить себе, что не так давно на месте Журавской огиби был заурядный, сильно вытоптанный скотом, чахлый лес. Охотничье хозяйство настояло на том, чтобы здесь прекратили выпас домашних животных. Ведь коровы и овцы легко выбивают травостой на мягкой песчаной почве и растаптывают гнезда. Конечно, трава сейчас тоже не пропадает, ее скашивают после того, как у фазанов закончится насиживание кладок.

Теперь заказник, расположенный на высоком берегу живописной реки, напоминает прекрасный парк с пышным густым травостоем, куртинами кустарников и обилием диких животных. Если рано утром бесшумно выйти на какую-нибудь из полян, то обязательно увидишь несколько фазанов и зайцев. Но стоит хрустнуть веточке под ногой, как животные тотчас скрываются из вида. И только хриплый голос петухов будет напоминать об их присутствии в кустах терна.

Возле нескольких кормушек и водопоев в Журавской огиби поставлены маленькие фанерные домики для наблюдения за животными. Укрывшись в них, через небольшое смотровое окошечко можно увидеть всех зверей и птиц, которые приходят поесть зерна и попить воды. Нигде в других местах мне не представлялась возможность наблюдать за жизнью выводков куриных птиц — тетерева, рябчика, глухаря. Самки, ведущие птенцов, очень осторожны. Увидев человека, они скрываются, предупредив детей об опасности.

А здесь, в заказнике, перед глазами наблюдателя, сидящего в домике, как на просторном экране цветного телевизора, разворачивается жизнь почти всех обитателей Журавского леса. Летом в жаркий день самки фазанов приводят сюда детей на водопой. Питаются они в это время в основном насекомыми, которых собирают в лесу и на полях, но в прохладное время дня птиц интересуют и кормушки, на которых выкладывается зерно.

Голос фазанки, ведущей птенцов, очень тихий. Он напоминает приглушенный расстоянием лай молодой собаки. Выводки приходят к кормушке часов в шесть утра, если нет большой росы. Впереди крупными шагами выступает мать, а сзади бегут несколько голенастых подростков. Все они суетливо устремляются к рассыпанному зерну. Самка сильными лапами начинает разгребать верхний слой, птенцы что-то клюют возле нее. Затем все мчатся к воде и пьют долго и неторопливо. Утолив жажду, фазанка снова идет клевать зерно, а птенцы начинают играть.

Разбившись на пары, они встают друг против друга, распускают веером короткие хвостики, топчутся на месте, неожиданно делают резкие броски в сторону и кланяются, припадая растопорщенными перышками груди к земле. С маленькими птенцами самка постоянно разговаривает — то «лает», то квохчет наподобие курицы. К птенцам постарше мать становится менее внимательной. Уходя, она даже не зовет их за собой. Им приходится самим поспевать следом, иногда даже забегать вперед.

В выводках с оперившимися птенцами фазанка заботится лишь о том, чтобы вовремя предупредить их об опасности. О разных врагах она извещает по-разному. Так, короткий, едва слышный окрик означает «опасность в воздухе!». Издав его, самка ложится на землю, а птенцы буквально в одно мгновение исчезают в зарослях кустов. О появлении наземного врага мать оповещает громким, скрипучим сигналом.

На кормушках иногда собиралось несколько фазаньих семейств одновременно. В этих случаях каждая мать бдительно следила за тем, чтобы в ее выводок не затесался чужой птенец. На мой взгляд, все фазанята были на одно «лицо» и различались только по возрасту. Однако курочка легко обнаруживала чужака и начинала злобно клевать его. Преследование не прекращалось до тех пор, пока птенец не обращался в паническое бегство. Такое отношение к чужим очень суровая мера наказания рассеянных фазанят, поскольку, отбившись от выводка, в одиночестве они гибнут.