До чего же мой новый приятель отличался от той гордой царственной птицы, какой представляют себе журавлей люди! Разыскивая корм, он горбился, низко опустив голову. Увидев его в лесу, я бы засомневалась, журавль это или цапля. И только заметив опасность, он распрямлялся, вытягивал вверх шею, становясь сразу раза в два выше. Изогнутые перья крыла, так называемый «хвост», приподнимались – и передо мной вдруг появлялась большая стройная птица, готовая подняться в небо в любую минуту – именно такими привыкли видеть люди диких журавлей.

Журавушка же настораживался только в тех случаях, когда на озере показывалось какое-нибудь незнакомое существо, в том числе и человек, пока он не мог его хорошо рассмотреть.
Журавль есть журавль. Хоть и домашний, он не был столь беззаботен, как, например, курица или гусь. Постоянно следя за небом, он бросал туда взгляды даже в тот момент, когда голова была опущена вниз и клюв погружен в воду. Заметив пролетающего канюка, журавушка сразу настораживался, когда раздавался голос лысухи – начинал испуганно озираться по сторонам, но, взглянув на меня, тотчас успокаивался. В нашей маленькой «стае» мне выпала роль старшего.

Домой мы возвращались вместе. Журавушка ни за что не хотел оставаться на озере один, хотя ему там очень понравилось. Он солидно вышагивал по дорожке рядом. Правда, иногда, чтобы не отставать, ему приходилось почти бежать. Если по пути он отвлекался и задерживался, то, чтобы догнать меня, поднимался на крыло. При этом было видно, что его крылья для небольших коротких перелетов явно велики. Пролетая над самой землей, при посадке он отчаянно тормозил.

К дому журавушка пришел первым. Калитка оказалась закрытой, но ему и в голову не пришло через нее перелететь. Терпеливо ожидая, пока я подойду и впущу его во двор, он не пытался перебраться через забор сам. Слишком большой размах крыльев требовал значительной площади для разбега. После прогулки по берегу журавушка меня запомнил и полюбил. Всякий раз потом при встрече он явно радовался и сам зазывал идти к озеру. По дороге туда у нас бывали свои приключения. Самыми веселыми из них оказывались столкновения с ласточками.

Эти неугомонные птицы в то время кормились над водой, гоняясь за редкими еще комарами. Пролетая поблизости от нас они не упускали случая спикировать на журавля. Выло не совсем ясно, то ли они принимали журавушку за хищника, то ли просто озорничали. Во всяком случае, с курами они так не поступали. И хотя ласточки для журавля были явно безвредны, их нападение он принимал как бы всерьез: распрямлялся, поднимался на цыпочки, угрожающе махал крыльями, пробовал нанести удар клювом, как копьем. Ласточки с визгом ловко увертывались от него в воздухе, а он увлеченно гонялся за ними но берегу.

Сражение с ласточками приводило журавушку в хорошее настроение. Похоже, он чувствовал себя победителем над назойливыми нахалами. Однажды утром, разогнав касаток, он начал танцевать. Всплескивая крыльями, приседая и подскакивая, он высоко подбрасывал схваченный с земли пучок травы и ловко ловил его в воздухе. Хотя танец был явно пока еще детским, в нем угадывалась внутренняя серьезность — это просыпался в птице инстинкт, голос предков, зовущий к строительству гнезда и созданию семьи. Полностью распрямившись, журавушка стал ростом с человека. Движения его напоминали балетные па. Только вместо тонких, изящных рук балерины в воздухе мелькали широкие, сильные крылья. С их помощью исчезало земное притяжение и оставалось только воздушное чудо, посетившее землю.

Я чувствовала себя счастливой и гордой от знакомства и дружбы с журавушкой. Вряд ли мне когда-нибудь еще удастся увидеть вблизи танец журавля. С каждым годом этих птиц становится все меньше. Не удивительно, что, как сообщают зарубежные журналы, в некоторых странах, например в Швеции, посмотреть издали на весенние танцы журавлей на берегу одного из озер каждый день собирается до двадцати тысяч человек. Может быть, скоро, чтобы посетить такие места, будут выстраиваться длинные очереди, как на выставки картин знаменитых художников.